Гипотезы вязниковского краеведа: от золота Наполеона до разведчика Штирлица

С Владимиром Цыплёвым я был знаком лично и относился к нему с глубочайшим уважением. Всегда поражали его неуемные энтузиазм и энергия. «И откуда что берётся?» — каждый раз недоумённо вопрошал я, разглядывая невысокую сухощавую фигуру Владимира Рэмовича. А уши тем временем жадно ловили каждое слово о таинственных кладах; литературных персонажах, якобы обитавших на вязниковской земле; древних языческих обрядах; купаниях голышом при лунном свете… Нет, Владимир Цыплёв не являлся краеведом в привычном нам всем понимании. Он был скорее журналистом и брал не кропотливостью и методичностью исследований, а нахрапом. И, как и всякий журналист, имел полное право выдвигать гипотезы и строить предположения. Чем, собственно, и занимался. Именно с его лёгкой руки мы узнали о пропавшем золоте Наполеона, малой родине Штирлица и прочих невероятных вещах, якобы происходивших в вязниковских окрестностях.

«Золотая лихорадка»

В каких только частях России не ходят байки о пропавшем золоте Наполеона. Клад искали под Вязьмой, Смоленском, Оршей, Борисовым… Однако Бонапарт в 1812 году так лихо драпал из Москвы, преследуемый отечественными войсками и «генералом морозом», что, похоже, и сам забыл, куда дел награбленное добро. Одни говорят, что утопил на дне озера, другие – закопал в непролазной чаще, третьи – гадают на столь же густой кофейной гуще. Словом, золото кто только не искал, но безрезультатно. Пока, наконец, его следы не обнаружил Цыплёв в окрестностях Вязников.

Вот что написал по этому поводу краевед (орфография и пунктуация источника сохранена. – Прим. авт.): «в июле 1956 года, заготовитель рабкоопа Владимирской области Федоров у железнодорожной станции Сеньково, близ города Вязники, в 300 верстах, но не к западу, а к востоку от Москвы, обнаружил цистерну, битком набитую слитками золота».

Шила в мешке (а тут не шило, а несколько тонн драгметалла!) утаить не удалось, да счастливчик Фёдоров особо и не пытался. Язык, как нередко бывает, опередил мысль, и вскоре кладоискатель рассказал всё корреспонденту газеты «Сталинское знамя».

«Там был опубликован материал «Ценная находка», – утверждал Владимир Цыплёв. – Областное и Всесоюзное радио сообщало об огромном кладе. Корреспондент ТАСС Павел Стыров передал информацию, которую напечатали все газеты Советского Союза. По крайней мере, два издания: «Труд» и «Комсомольская правда» дали кроме этой «тассовки» еще и свой материал. В музее и в редакции в подшивках 1956 года сейчас нет номеров газеты с интервью Федорова. Эти номера кем-то изъяты. Мне удалось найти газету лишь в областном, бывшем партархиве».

В своих изысканиях краевед привёл полный текст статьи «Сталинского знамени» от 6 июля 1956 года, мы же ограничимся вырезкой: «Работники музея очистили находку от грязи и тщательно осмотрели ее. Длина цистерны – около четырех с половиной метров, диаметр – полтора метра и вес – примерно 12 тонн. На наружной поверхности имеются надписи: «Выпуск 1720 г.», «Вывоз Петербург 1842 г.» и изображение двуглавого орла. Внутри цистерны обнаружено золото». Сейчас находка Н.П. Федорова, поступившего, как подобает советскому гражданину, находится в Москве. Честному работнику Лукновского рабкоопа будет выдано соответствующее вознаграждение». Цыплёв доказывал, что датировка «1842» – это на самом деле «1812», просто подвергшаяся коррозии. Так что всё сходится: перед нами сокровища Наполеона!

Но вознаграждения товарищ Фёдоров, по словам Владимира Рэмовича, так и не получил. «Проклятые большевики» наложили лапу на золотишко, а все упоминания о ценной находке предпочли уничтожить: «Федорова признали лжецом и срочно дали год тюрьмы. Члены комиссии, как по команде, стали отказываться от всех своих слов: ничего не видели, все писали под диктовку Федорова. Можно ли себе представить, что ни один член комиссии не был у цистерны, а директор музея повесил себе на шею, за здорово живешь сумму, равную двум или трем годовым бюджетам всей области?! По нынешним ценам, в бочке было на миллиард долларов старинного, отливки 1720 года, золота».

«Штирлица неудержимо рвало на Родину…»

Золото Наполеона – это ещё цветочки. А вот «оживить» литературного персонажа и отыскать его родовые корни – это надо суметь. Поводом всерьёз заняться Штирлицем, подозреваю, стали вот эти строчки из романа Юлиана Семёнова «Семнадцать мгновений весны»: «Штирлиц остановил машину возле озера. Он не видел в темноте озера, но знал, что оно начинается за этими соснами. Он любил приезжать сюда летом, когда густой смоляной воздух был расчерчен желтыми стволами деревьев и белыми балками солнечных лучей, пробивавшихся сквозь игольчатые могучие кроны. Штирлиц понял, что его тянуло именно к этому озеру оттого, что вырос возле Гороховца, где были точно такие же желто-голубые сосны и черные озерца в чащобе, прораставшие к середине лета зеленью».

Даже Мюллеру и всему гестапо не удалось вывести советского разведчика на чистую воду, а Цыплёв смог! Его теория оказалась невероятно заразительной, одно время даже подумывали об установке памятника Штирлицу на вязниковской земле. Эту тему неоднократно мусолили печатные издания и сайты не только местного, но и регионального уровней.

Процитирую ресурс «shtirlic17mg.narod.ru»: «Тайна самого популярного разведчика страны Отто фон Штирлица раскрыта. Краевед из Вязников Владимир Цыплев уверен: прототип главного героя фильма «Семнадцать мгновений весны» Максим Максимович Исаев родом отсюда, из Владимирской области. С книгой Юлиана Семенова в руках краевед обошел всю округу. Первое подтверждение – в 15-ти километрах от Вязников есть деревушка Исаево. Полтора десятка домов, коренных жителей не осталось, одни дачники. А раньше здесь жили сразу несколько семей Исаевых».

В смелости и размахе мысли Владимиру Рэмовичу отказать было решительно нельзя. И впрямь, порой от названий населённых пунктов происходили фамилии проживавших там жителей. И наоборот. «Смутило Владимира Цыплева только одно. В романе Юлиана Семенова сказано, что Исаев вырос на Волге возле Гороховца. Этот город находится в двадцати километрах отсюда, однако расположен он не на Волге, а на Клязьме. Это не ошибка, считает краевед. Таким образом, автор сознательно изменил местоположение города, в котором находился секретный объект, чтобы не было проблем с цензурой».

В общем, идея малой родины Штирлица в Вязниках не похоронена. Она витает в воздухе, и кто знает, возможно, однажды где-нибудь на Клязьме поднимется монументальная скульптура легендарного советского разведчика, а рядышком гостеприимно распахнёт свои двери кафе «Элефант», где гостей будет встречать обворожительной улыбкой радистка Кэт. И если иной турист, перебрав вязниковского пивка, вдруг упадет лицом в салат, то будет уверен, что «через пятнадцать минут он проснётся – сработает годами выработанный рефлекс…»

Вместо эпилога

Владимир Рэмович то ли не смог, то ли не захотел чётко сформулировать и обозначить мысль, что это всего лишь гипотезы. А может, и обозначил, но падкие на сенсации читатели, как всегда, проигнорировали вывод. А он может быть только один: все эти псевдокраеведческие (уж извините за прямоту) истории были рассчитаны ровно на одно – на привлечение в Вязники туриста. Владимир Цыплёв искренне радел за малую родину, желал ей процветания и благополучия. И если для этого требовалось натянуть сову на глобус и подогнать факты под невероятную теорию – то что с того? Игра стоила свеч! И очень жаль, что литературными трудами и невероятной фантазией Владимира Рэмовича никто так всерьёз и не воспользовался. Чем мы хуже Мурома, «призвавшего» на помощь былинного богатыря? Почему бы и на вязниковской земле не сделать нечто подобное: организовать туристический маршрут по любимым местам разведчика Исаева; устроить квест «По следам Бонапарта»; посетить место действия пушкинской «Метели»; пройтись по улице Муромской с песней «На Муромской дорожке стояли три сосны…» Всяко лучше, чем из года в год повторять одни и те же мероприятия с откровенно опостылевшим репертуаром местной самодеятельности. При всёх к ней любви и уважении.

Антон АГЕЕВ.

Иллюстрации из к/ф «Семнадцать мгновений весны» и открытых источников.